В октябре — ноябре 1942 года на севере Сталинграда, в районе обороны советских войск в посёлках Спартановка и Рынок, создалось чрезвычайно напряжённое положение. Группа войск полковника Горохова (124-я и 149-я стрелковые бригады) оказалась отрезанной от основных сил 62-й армии.
Скудное снабжение этих войск на правом берегу, как и во всём Сталинграде, шло через Волгу. Со второй половины октября добраться в Спартановку и Рынок с левого берега становилось всё труднее из-за ледостава на Волге. А ведь защитникам города на правом берегу как воздух требовались боеприпасы, продовольствие, связь, эвакуация раненых. В тот период снабжение окружённых врагом с трёх сторон войск полковника Горохова крайне осложнилось. В частях группы иссякли боеприпасы, медикаменты, продовольствие. А противник всё наседал, пытаясь уничтожить обескровленные в предыдущих боях немногочисленные подразделения гороховцев и сбросить их в Волгу.
Боевые друзья гороховцев
В этих неимоверно трудных условиях неизменными отважными друзьями наземных войск были моряки Северной группы кораблей Волжской военной флотилии под командованием С.П. Лысенко. На воюющей Волге во всех отношениях самыми удобными, наиболее универсальными кораблями оказались бронекатера. «Речные танки», «бычки», как их ещё называли, удачно сочетали артиллерийско-пулемётный огонь и высокую манёвренность.
На каждом таком корабле имелись по одной-две 76,2-мм пушки (в танковой башне) или орудия другой системы, несколько пулемётов. Когда началась война, промышленность не смогла обеспечить выпускавшиеся тогда бронекатера танковыми башнями (их не хватало для установки на танки). В дальнейшем эти трудности были преодолены, и на бронекатера стали монтировать башни от Т-34. Но тогда, в начале войны, часть катеров оснастили открытыми артиллерийскими системами, главным образом зенитными орудиями Лендера, списанными с кораблей. Они, как показала жизнь, неплохо проявили себя в деле. Так, например, в группе Лысенко катером, вооружённым этими орудиями, командовал и умело воевал К.И. Воробьёв, ставший впоследствии Героем Советского Союза.
Речные бронекатера имели водоизмещение от 27 до 44 тонн. Длина этих кораблей составляла 23—25 метров; скорость хода — около 20 узлов (примерно 37 км/ч). В экипаже было 12—17 человек. Эти мелкосидящие катера (за счёт срезанного в носу днища и шахт для винтов в корме) могли подходить непосредственно к необорудованному берегу, что было очень важно для снабжения войск на правом берегу. В дополнение к довольно мощному артиллерийско-пулемётному вооружению они имели бронирование. Правда, применялась наиболее лёгкая, противопульная броня, и покрывала она только ходовую рубку и среднюю часть корпуса корабля. Так что защищало эти корабли главным образом сочетание брони и скорости с мастерством и отвагой их экипажей.
Моряки неизменно тепло отзывались о бесстрашном, сердечном командире армейской пехоты, стоявшей в тракторозаводских посёлках на правом берегу Волги «всем чертям назло». «Матросы бронекатеров с большим уважением относились к бойцам Горохова и, кажется, всё бы сделали, узнай только, что это необходимо для гороховцев», — вспоминал бывший в ту пору командиром бронекатера Константин Иванович Воробьёв.
«О положении в войсках Горохова волновались все — и на кораблях, и в штабах, — писал в воспоминаниях Юрий Любимов, офицер связи в группе кораблей С.П. Лысенко, часто бывавший у Горохова. — Всегда расспрашивали, у всех было желание помочь армии чем только возможно. …Особенно мы стремились помочь бойцам Горохова в наиболее тяжёлые и трудные для них дни, когда немцы непрерывно атаковали, когда нередко доходило до рукопашных схваток и гранатного боя. В самые тяжёлые дни для группы Горохова, в середине октября — начале ноября, когда я приезжал в его штаб, то к кому бы я ни заходил — к самому тов. Горохову, к операторам, к начальнику штаба, в разведотдел, к артиллеристам, — везде меня встречали очень приветливо, рассказывали об обстановке и надеялись на помощь моряков. Везде меня старались угостить и водкой, и шоколадом, и папиросами. …И никогда у наших ребят-моряков не было, даже не возникало, сомнений, что армия не выдержит. Все были уверены, что солдаты и офицеры выдержат, несмотря ни на какие трудности».
В документальных свидетельствах из истории Волжской военной флотилии трудно найти раздел, где бы огневые заявки или оценки действий моряков назывались без упоминания имени Горохова и 124-й бригады. А практически в каждом наградном листе на моряков с канонерских лодок «Усыскина», «Чапаева» и бронекатеров 1-го дивизиона упоминается в качестве высшей оценки благодарность со стороны С.Ф. Горохова. Привязанность гороховцев и моряков была взаимной. Полковник Горохов расцветал, как пишет в своих воспоминаниях В.А. Греков, когда в студёные штормовые ночи к правому берегу причаливали бронекатера, доставляли боеприпасы, медикаменты, продовольствие. И что особенно радовало — они забирали раненых.
Потерпи, родненький, потерпи…
В сентябре — ноябре ожесточение боёв все время возрастало. Число раненых в ротах непрерывно увеличивалось. От командования группой войск требовалось решение важнейшего вопроса спасения раненых. На правом берегу медсанроты обеих стрелковых бригад по нескольку раз меняли места дислокации. Однако уже в сентябре стало невозможно лечить раненых на правом берегу. Нужно было организованно и регулярно переправлять их на левый берег Волги. Постепенно выработалась технология помощи раненым бойцам и их транспортировки.
Первую помощь раненым на поле боя оказывали санинструкторы — воины самой мирной профессии великого сражения за Сталинград. Они не только многим «на передке» спасали жизни, но и вселяли уверенность в бойцов. Ведь даже бывалые солдаты опасались не смерти в бою или при обстрелах врага и бомбёжках, а остаться без помощи при ранении.
Поначалу действовал штурмовой мостик, как его прозвала солдатская молва. Это была самодельная понтонная переправа через Денежную Воложку — протоку Волги в районе Тракторного завода, наведённая сапёрами бригады Горохова. Этот мостик спас тысячи жизней наших воинов. Раненых с передовой, обычно в темноте, вначале сносили к берегу. Здесь им оказывали помощь и сортировали.
Затем по мостику «на горбу», а тяжёлых, лежачих — на носилках доставляли до берега на Зайцевский остров. Там раненых бойцов грузили на повозки, везли на другую сторону острова и снова сгружали. Затем относили уже на катер, который перевозил раненых на левый берег Волги. Здесь их вновь вначале разгружали, а потом переправляли на машины или повозки, которых, бывало, приходилось достаточно долго дожидаться. И вот уже тогда отправляли в медсанроту или сразу в эвакогоспиталь. И всё это очень часто происходило под огнём врага. Артналёт или бомбовый удар могли последовать в любой момент.
Однако с момента выхода немцев на берег Волги у СТЗ понтонная переправа на остров Зайцевский была разрушена. В конце октября — середине ноября эвакуацию раненых в ещё более тяжёлых условиях стали проводить бронекатерами с правого берега, да ещё своими лодочными переправами (на подручных вёсельных и моторных лодках). Судя по документам флотилии, организованный вывоз раненых из группы Горохова бронекатерами начался после падения СТЗ уже ночью 16 октября. Бронекатера из группы кораблей под командованием Лысенко, включая и дополнительно прикомандированные к ней, перешли на круглосуточную вахту.
Анализ документов Волжской военной флотилии, в частности «Хроники боевых действий Волжской военной флотилии в Великой Отечественной войне Советского Союза. Выпуск 1» (далее «Хроника»), показывает, что наибольшая боевая активность для поддержки группы Горохова выпала на долю бронекатеров с середины сентября и особенно в октябре 1942 года. Днём они стреляли, а с наступлением темноты действовали на переправах, обеспечивая связь со сталинградским берегом.
В.А. Греков писал: «…Бронекатера появлялись, когда было совсем невмоготу, и привозили они не только тонны грузов, а самую радостную и ценную весть — мы не забыты, о нас знают и беспокоятся. А как мы ждали хоть какое-нибудь судёнышко на правый берег. Ведь, кроме цены самому грузу, прибытие катера подтверждало: о нас помнят; если и не могут помочь с примкнутым флангом, то хоть огоньком, боеприпасами помогут, раненых вывезут».
Передовой эвакопункт медсанроты 124-й бригады на правом берегу Волги теперь размещался вблизи устья Сухой Мечётки. Глубокие отроги этой огромной балки медслужба бригады использовала для укрытия раненых. Здесь много потрудились сапёры, делавшие надёжные блиндажи для раненых. В большом П-образном блиндаже эвакопункта, сделанном ещё в период действия пешеходного мостика на остров Зайцевский, были расположены перевязочный и эвако-взвод. Здесь принимали и своих раненых, и раненых из 149-й бригады и 112-й дивизии.
В группе Горохова это было особо тяжкое время. С продуктами было плохо. Холодно. Эвакуировать раненых некуда. В связи с накалом боёв раненые скапливались не только во всех блиндажах, но и в овражках — отрогах Сухой Мечётки. Иногда бойцы поступали в такой пыли, грязи, мазуте, что только по голосу можно было опознать в них своих однополчан.
Работа на переправе
Как-то особенно долго не приходили бронекатера. Скопилось множество раненых, блиндажей не хватало, складывали их прямо на земле, в оврагах. Раненые мучаются, спрашивают: когда придёт корабль, скоро ли их отправят на левый берег? Днём все ждут наступления темноты, надеясь на катера. Настаёт очередная ночь — нет кораблей… Надо дальше ждать следующей ночи. Так проходили ночь за ночью. Безысходность, неизвестность и боль рождали матерные проклятия, которых немало пришлось выслушать санитарам. После долгих ожиданий, пробившись сквозь ледяную шугу, ночью прибыли бронекатера для эвакуации раненых. На их отправку, что для бригады считалось делом наиважнейшим, приходил и сам полковник Горохов.
Герой Советского Союза Константин Иванович Воробьёв, в то время мичман, командир БК-54, вспоминал: «Почти целыми сутками мы ходили и доставляли боезапас, продовольствие и пополнение Горохову, Родимцеву… Это мы называли «работа на переправе». Мы тогда, по молодости, с большой неохотой занимались этим. И хотя на этой работе мы стреляли (и по нам также, даже больше, чем в других походах), — «ну что это за боевые действия», — говорили мы. Однажды на такой переправе мой катер получил только в правый борт 254 пробоины различного диаметра. А стволы пушек мы красили каждый день — горела на них краска. Мой «артмузей» (бронекатер был вооружён старыми орудиями) служил верой и правдой. Наши снаряды находили врага. Об этом говорили нам пехотинцы. Наши радисты частенько писали в свои журналы переданные пехотой благодарности: «Волга, молодец!»
Обстановка для выполнения боевых задач бронекатерами была очень сложной. На каждый в рейс на правый берег загружалось до 10 тонн груза (в том числе противотанковые пушки, миномёты, полевые кухни, повозки), что превышало любые нормы, предусмотренные инструкциями. Грузы размещались на палубе — по бортам и в корме. В группу Горохова из боеприпасов прежде всего доставлялись миномётные мины калибром 82-мм, а также 50-мм (пока на складах был запас этих боеприпасов к этим уже снятым в то время с вооружения миномётам, но остававшимся в немалом числе в пехотных подразделениях у Горохова), снаряды для 45-мм противотанковых пушек, патроны к противотанковым ружьям, а также винтовочные и для автоматического оружия, противотанковые мины, бутылки с зажигательной смесью.
Нужно особо подчеркнуть, что своевременный перевод в бригаде Горохова миномётов и артиллерии более крупных калибров на острова и левый берег Волги не только позволил сохранить «стволы» от неизбежного уничтожения противником на правом берегу, но и дал возможность Горохову и начальнику артиллерии Моцаку кардинально решить вопрос с бесперебойным обеспечением своих миномётных и пушечных батарей боекомплектом.
Доставлялись на правый берег и небольшие подкрепления живой силы. На бронекатерах такой «десант» пехоты помещался по кубрикам и на палубе. Обычно бронекатера брали 25—35 человек во внутренние помещения. Иногда и больше. Всего на нижней и верхней палубах размещали до 60—80 человек. Но в особых случаях бронекатер мог взять на борт одновременно до 100 бойцов с вооружением.
Свои впечатления о «свидании» с бронекатерами описал Степан Иванович Чупров, офицер штаба 124-й стрелковой бригады: «22 октября 1942 года мне довелось совершить рейс за Волгу за пополнением. …В Скудри производилась посадка личного состава на два бронекатера. Часть пополнения была собрана из тыловых подразделений нашей бригады, часть — из выздоравливающих бойцов в медсанроте. У бревенчатого причала пришвартованы один к другому два бронекатера. Экипажи ждут, когда закончатся посадка людей и погрузка грузов для группы Горохова. …Смотрю и не верю своим глазам — неужели это те самые катера, о которых мы не раз вели разговоры?
…Посадка катеров глубокая, надводная часть совсем малая, на невысоких башнях-рубках выведены большие белые номера. Вхожу по трапу на катер. Личный состав пополнения размещён в трюме, примерно человек по 40—45 на катере. Слабый электросвет тускло освещал набитый до отказа людьми трюм. Он — узкий и длинный, по бортам — скамейки, ящики, на которых сидели плотными рядами люди. На середине установлены ящики, на них — тоже люди. Оружие бойцы держали в руках, зажатым между колен. …Наверху сложилось моё представление и о бронированной палубе. По бортам — перила. Позади рубки размещена «катюша» из восьми направляющих. К направляющим подведены реактивные снаряды.
Вечером стало подмораживать. Меня знобило и пробирало холодом до костей. Командир позвал в рубку катера. Тяжёлая бронированная дверка захлопнулась за нами. В рубке было тепло и вместе с тем очень тесно. Рулевой — за работой. Справа — вошедший со мной командир. Слева, видимо, помощник или командир «катюши». Мерно стучат моторы. В узкую смотровую щель различаю, как огибаем остров Спорный с севера. В Спартановке и Рынке то и дело вспыхивают в темноте разрывы снарядов. От них озаряется небо. В рубке — тишина. Все присутствующие молча наблюдают за происходящим на правом берегу.
Катера обогнули остров Спорный. Видимость плохая, тёмная ночь. Немцы, безусловно, слышат приглушённый рокот моторов, который по реке ночью разносится очень далеко. Вскоре они встречают нас огнём по площадям. Вокруг катеров рвутся снаряды, вверх поднимаются сероватые с белым отливом водяные столбы. Командир приказывает увеличить ход. Взревели моторы, катер рванулся вперёд так, что всех в рубке качнуло. Теперь мы быстро приближаемся к правому берегу. В небе суровые, серые с чёрным оттенком облака. Правобережная круча в темноте, казалось, нависла совсем близко над нами, вот-вот врежемся в берег. Но тут мягко зашелестело под днищем. Катер даёт задний ход для торможения.
Мы выходим из рубки. Вижу, как на носу катера матрос орудует шестом. До берега ещё метров 5—6. Но ближе вряд ли подойдём. С носовой части катера в сторону берега сброшен трап. Определяю, что катер приткнулся к берегу метров на двести ниже КП 124-й бригады. Крутой берег прикрывает катер от огня противника. Началась высадка пополнения.
На берегу стоят встречающие майор Усов из штаба, Циова из политотдела, ещё несколько человек, но в темноте не могу разглядеть, кто это. Я дожидаюсь окончания высадки людей. Тепло пожимаю руки членам экипажа бронекатера и сбегаю по трапу в воду, а затем, как все, по мелководью перебираюсь на берег. Там уже строили людей и разводили по подразделениям в Рынок. Из батальона Графчикова прибыла разгрузочная команда. Люди таскают груз на плечах. Идёт разгрузка бойко, без суеты и ругани. Затем началась погрузка раненых. Работали санитары, руководили эвакуацией раненых врачи батальонов и медсанроты. …Катер отходит в обратный рейс. Уходя к левому берегу Волги, бронекатера дали залп реактивными снарядами по врагу и быстро скрылись за островами».
Огненные смерчи с Волги
Артиллерия Ахтубинской группы кораблей флотилии — хоть и немногочисленная, но в умелых руках — работала на бригаду и группу Горохова самоотверженно, слаженно и деловито. О работе «главного калибра» — четырёх 100-мм орудий двух канонерских лодок мы рассказывали ранее («Правда», №135, 2—5 декабря 2022 года). На некоторые бронекатера на Волге были смонтированы реактивные установки двух типов: М-8-М (для твёрдотопливных реактивных снарядов калибра 82 мм) и М-13-М (для снарядов калибра 132 мм). Ракетное оружие резко повышало огневую мощь бронекатера, к тому же его воздействие оказывало на противника сильное деморализующее воздействие.
Необходимо отметить, что именно здесь, на Волге, в районе истока Ахтубы, населённых пунктов Латошинка и Рынок, впервые в боевых условиях в Великой Отечественной войне и были применены реактивные установки на речных бронекатерах. Первые удары по фашистам «катюшами» с Волги были проведены в сентябре. В октябре эти действия в поддержку группы Горохова стали носить уже регулярный характер.
В группе кораблей под командованием С.П. Лысенко реактивными установками типа «катюша» были оснащены три бронекатера: №14, 41 и 51. Бронекатера, вооружённые реактивными установками, действовали так. Днём на видимых со стороны немцев местах они, как правило, не появлялись. Обычно залпы реактивных «катюш» с этих бронекатеров огненными смерчами шли на немецкие позиции в тёмное время суток (но иногда и днём) через головы пехотинцев из-за островов Зайцевский и Спорный. От ударов речных бронекатеров с установками РС немцы несли ощутимые потери. Залпы наших речных «катюш» оказывали пехотинцам Горохова большую помощь. Боевой опыт показал, что на тех участках, где катера успевали нанести своевременные удары РС-ами по противнику, кроме понесённых потерь, фашисты были деморализованы на продолжительное время, нажим их на наши позиции существенно снижался.
Комендор БК-14 с установкой М-8-M Филипп Лукьянович Бурмас оставил такие воспоминания о применении РС в тех боях: «Установка для пуска реактивных снарядов находилась на корме бронекатера, возвышаясь над палубой не выше 1,8 метра. Но в момент ведения огня угол достигал до 3 метров и больше. Вели только бортовой или кормовой огонь. Один залп составлял 24 реактивных снаряда. В башню вмещалось 72 РС на три залпа. Но иногда приходилось брать ещё один боекомплект прямо на систему. Это составляло 96 РС. Больше брать было невозможно. Огонь вели по целям от полутора до пяти километров. Установку обслуживали два человека. Могли вести огонь как из пушки, так и реактивной системы».
За бронекатерами с реактивными системами немцы охотились особо. Поэтому от их команд, кроме смелости и отваги, требовалось тактическое грамотное использование этого оружия: правильно выбрать позицию, скрытно занять её, умело замаскироваться, произвести расчёты, внезапно нанести удар, своевременно вывести катер из-под ответного удара противника.
Не переправа, а прорыв с боем
Каждая переправа бронекатера к войскам Горохова и обратно была по существу прорывом с боем. Для подхода к расположению войск группы Горохова морякам надо было проходить вдоль берега, занятого противником. Немцы держали фарватер под прицельным огнём изо всех видов оружия не только днём, но и ночью, освещая реку ракетами и прожекторами.
Никакой гидрографической службы в этом районе на реке не было. А когда ведёшь корабль к Горохову, не жди объявленной полосы или направления безопасного плавания. Исключалась для бронекатеров и возможность использовать для ориентировки световые маяки на берегу (как костры для лётчиков У-2). Подход к берегу и сам фарватер был затруднён подводными препятствиями в виде затопленных бомбёжками и обстрелами различных плавсредств.
Резкое падение уровня воды в Волге к этому времени года ещё больше затрудняло плавание: то тут, то там образовывались новые банки — песчаные мели. Чтобы как-то упредить эту опасность, на нос катера выставлялся вперёдсмотрящий — вахтенный матрос. Его обязанностью было предупреждать командира об опасности при обнаружении остова затонувшего судна, плавающих мин и других предметов. Он же проводил штоком (шестом) промеры глубины реки по курсу корабля.
Много выдержки и искусства требовалось в таких условиях плавания от командиров и рулевого. Ошибка при подходе к правому берегу всего в сотню метров могла оказаться непоправимой и привести корабль в расположение противника. Надо было запомнить почти невидимые ориентиры поворота на каждый курс, искусно обойти уже установленные места затопленных судов, быстро сманеврировать, когда противник начинал обстрел. В отдельных местах фарватер был настолько узок, что при обстреле катер не имел возможности уклониться путём изменения курса, не рискуя сесть на мель и быть уничтоженным, приходилось уклоняться от огня противника лишь путём изменения скорости: то уменьшая, то увеличивая ход корабля.
Большинство мест затопления судов катерники установили практически, то есть когда бронекатера садились на затонувшие суда, как на мели. Поскольку обычно эти посадки происходили на виду противника, то и съём катеров проходил под воздействием его огня. Другие бронекатера открывали стрельбу по огневым точкам противника, отвлекая тем самым огонь на себя, пока катер не снимется с мели. Для снятия катера весь личный состав, кроме одного моториста и командира, спускался в воду. Катер пытались снять своими силами путём его раскачивания и с помощью рулей и моторов. Если это не помогало, то на помощь вызывали ещё один, а то и два катера, и корабль стаскивали заведёнными буксирами, а его команда находилась в это время в воде. Если и это не помогало, груз перемещали на другие катера, осадка уменьшалась, и тогда катер стаскивали с препятствия или мели. Температура воды при этом на Волге и Ахтубе в осенние и зимние месяцы была от 10 градусов и ниже. Моряки работали, находясь в воде, по нескольку часов подряд. После окончания такой работы особого отдыха не предусматривалось. Команды только переодевались в сухую тёплую одежду и каждому выдавали по стакану водки.
Само место высадки пополнения, выгрузки и приёма раненых на берегу у Горохова находилось на расстоянии 150—200 метров от противника и было под его постоянным фланговым огневым воздействием. Все без исключения краснофлотцы и старшины катеров вместе с красноармейцами участвовали в погрузке и выгрузке, в переносе раненых на корабль и с корабля. А часто выгрузка на правом берегу производилась силами личного состава катеров, так как в 124-й бригаде не хватало людей даже на передовых позициях. Моряки это прекрасно понимали и выгрузку для гороховцев считали своим кровным делом. Обратным рейсом от правого берега катер набивался битком ранеными. Бывало, на верхней палубе некуда было стать, чтобы не наступить на человека. Но, как всегда, бронекатер брал на борт раза в четыре больше груза, чем предусмотрено нормами, и уходил к левому берегу. В таких условиях команды бронекатеров делали нередко по 4—5 рейсов за ночь. И лишь к утру бронекатера возвращались в Ахтубу.
Отдыхать будем после войны
Бронекатера занимали места своей стоянки, и команды незамедлительно приступали к тщательной маскировке кораблей с помощью веток и небольших деревьев. Причём в ходе стоянки моряки, стоявшие на вахте, систематически удаляли даже немного подсохшие ветки и заменяли их новыми. Замаскированный корабль казался буйными порослями ветлы не только с воздуха, но и тем, кто находился поблизости на берегу или на воде. Берега волжского низовья были как переулки в старом городе: можно заплутать и вблизи корабля, зайдя в кустарники, можно неожиданно очутиться и на полуострове. Легко было заблудиться и в высоких камышах: идёшь всё время прямо, а оказывается, проделал круг и вернулся на прежнее место. Кстати, из этого камыша краснофлотцы-умельцы приспособились выделывать превосходные мундштуки.
Закончив с маскировкой, команды пополняли боезапас, горючее, исправляли повреждения, полученные в ночных боях. Катера находились в постоянной готовности занять огневые позиции и вести артогонь по заявкам наших частей на правом берегу. И только в промежутках между выполнением всех этих задач личный состав мог немного отдохнуть.
Бронекатера, базируясь наряду с двумя канлодками Ахтубинской (Северной) группы речных кораблей ВВФ в районе истока реки Ахтуба, волжских островов Зайцевский, Спорный и Песчаный, надёжно обеспечивали боевое взаимодействие c частями сухопутной группы войск Горохова.
Цифры из журнала боевых действий группы кораблей под командованием С.П. Лысенко дают представление об общем вкладе бронекатеров в боевую работу по поддержке группы Горохова и 124-й стрелковой бригады за период с 29 сентября по 23 октября 1942 года (навигация продолжалась до середины ноября в условиях ледовой Волги, о чём мы ещё расскажем. — А.Ш.). Согласно приведённым данным, бронекатерами, а также полуглиссером было перевезено: 866 раненых, 701 боец, 113 тонн боезапасов и продовольствия. За это время кораблями израсходовано снарядов лендеровских — 702 штуки; снарядов танковых пушек — 812 штук; реактивных снарядов — 828 штук.
Записи о каждодневной боевой работе бронекатеров на переправах к полковнику Горохову в октябре выглядят примерно так:
18 октября. «В 21 ч. 05 мин. бронекатера №11, 12, 23 вышли на перевозку через Волгу грузов армейской Северной группы обороны Сталинграда и раненых 124-й стрелковой бригады из посёлка Рынок. В течение ночи бронекатер №23 перевёз через Волгу 90 раненых и 6 т боезапаса; бронекатера №11 и 12 перевезли 53 раненых и 23 т груза».
19 октября. «В 17 ч. 35 мин. командир Северной группы кораблей приказал: бронекатерам №12, 23 и 41 выйти на перевозку грузов и раненых 124-й стрелковой бригады. Бронекатер №41, кроме того, получил задание дать два залпа РС по району западнее посёлка Рынок».
22 октября. «В 23 ч. 20 мин. бронекатер №14 из устья Ахтубы дал два залпа РС по скоплению танков и пехоты противника на южной окраине села Латошинка. …Ночью под огнём противника бронекатер №23 перевёз через Волгу 19 т груза, две противотанковые пушки, два ДШК, десять пулемётов, 165 бойцов и 40 раненых. Бронекатер №12 переправил 28 бойцов, 13,5 т груза и 82 раненых».
24 октября. «…В 16 ч. 40 мин. командир Северной группы кораблей приказал бронекатерам №41 и 44 с наступлением темноты выйти на перевозку грузов и раненых 124-й стрелковой бригады через Волгу.
…В 23 ч. 10 мин. бронекатер №14 дал семь залпов РС, из них один залп по бывшему командному пункту 124-й стрелковой бригады (красный кирпичный дом) и шесть залпов по району селения Спартановка. …В течение ночи бронекатер №44 перевёз через Волгу 80 бойцов, 12 т боезапаса, 11,5 т продуктов, 25 раненых и 80 человек гражданского населения; бронекатер №41 перевёз 150 бойцов, 8 т боезапасов, 10,5 т продуктов, 76,2-мм пушку и вывез 60 раненых и 60 гражданских лиц».
Бронекатера Северной группы кораблей Волжской флотилии оказали наземным частям Горохова неизмеримую помощь. Они «нас крепко выручали огневой поддержкой, подвозом боезапаса и эвакуацией раненых», — подчёркивал много лет спустя после этих событий в своих воспоминаниях сталинградский комиссар В.А. Греков.