Восемьдесят пять лет назад - 1 декабря 1934 года, весь Советский народ был поражён трагической новостью. В тот день в Ленинграде был убит ближайший соратник Иосифа Виссарионовича Сталина, выдающийся Советский государственный и партийный деятель, руководитель Ленинградского обкома ВКП (б), секретарь ЦК ВКП (б) Сергей Миронович Киров. Для СССР это была колоссальная утрата. Страна потеряла человека, внёсшего весомый вклад в укрепление индустриального потенциала Ленинграда (и Северо-Западного региона нашей страны в целом), обороноспособности, а также в проведение коллективизации. Однако дискуссии о подлинном организаторе убийства С.М. Кирова не утихают до сих пор.
Напомним, что в середине 1930-х годов следствием была установлена связь убийцы Сергея Кирова (Леонида Васильевича Николаева) с троцкистскими заговорщиками. Между прочим, фигурантам судебного процесса по делу троцкистско-зиновьевского террористического центра были предъявлены обвинения в организации покушений на руководителей Коммунистической партии и Советского государства, в убийстве С.М. Кирова. В дальнейшем – со времён XX съезда КПСС, предпринимались попытки доказать, будто в физическом устранении данного деятеля был заинтересован исключительно И.В. Сталин. Обвинения, инкриминируемые троцкистам и бухаринцам, были объявлены сфальсифицированными. А на протяжении последнего времени широкое распространение получила точка зрения о Леониде Николаеве как об «убийце-одиночке». На чём основаны соответствующие версии?
Миф о причастности И.В. Сталина к убийству С.М. Кирова
На каком основании некоторые утверждают, что Сергей Киров был убит по распоряжению Иосифа Сталина? Многие исследователи упрощённо интерпретируют произошедшее событие. По их мнению, делегаты XVII съезда ВКП (б), намереваясь сменить генерального секретаря, проголосовали за С.М. Кирова. Однако И.В. Сталин якобы сфальсифицировал результаты голосования, приказав затем убить С.М. Кирова как опасного конкурента. По мнению ряда представителей буржуазных научных, политических кругов, данный инцидент был использован Советской властью в качестве предлога для развертывания волны т.н. «репрессий». Но как было всё на самом деле?
В нашем распоряжении имеется целый ряд фактов, опровергающих все вышеперечисленные предположения. Так, в 1934 году вопрос о замене И.В. Сталина С.М. Кировым на посту генерального секретаря ЦК ВКП (б) не стоял на повестке дня. По крайней мере, ни архивные документы, ни работы исторических исследователей не подтверждают данного факта. На XVII съезде партии, известном как «съезде победителей», проходили выборы состава Центрального комитета ВКП (б). Правда, ряд историков делают основной акцент на том, что И.В. Сталин в момент своего избрания в состав ЦК ВКП (б) получил меньше голосов, чем его соратники. Антисоветски настроенные деятели подчеркивали, что против избрания Сталина якобы проголосовало от 160 до 300 делегатов съезда. При этом не следует забывать, что общее количество делегатов съезда с решающим и совещательным голосом составляло 1966 человек. Следовательно, большинство участников съезда проголосовало за избрание И.В. Сталина в состав ЦК ВКП (б).
Вместе с тем, результаты расследования убийства С.М. Кирова, проведенные в 1960 – 1961 гг.. комиссией М.Н. Шверника, показывают, что право голоса имели 1227 делегатов, а двое из них были его лишены мандатной комиссией. Правом голосования воспользовалось 1059 человек. 166 бюллетеней не были отданы либо пропали по неизвестным причинам. Но о том, что они были сожжены, данные отсутствуют. Комиссия М.Н. Шверника, равно как и комиссия А.Н. Яковлева, пришла к выводу о пропаже 166 бюллетеней. Исследователи приходят к заключению, что 166 делегатов их не получило (в силу либо отсутствия бюллетеней в момент выдачи либо в силу их потери).
Дело не в том, что бюллетени были спрятаны, как может показаться на первый взгляд. Историк Алла Кирилина в своей работе «Неизвестный Киров. Мифы и реальность» отмечает, что на XVI съезде ВКП (б), прошедшем в 1930 году, наблюдалась аналогичная картина. Тогда исчезло 127 избирательных бюллетеня. По её словам, подобная ситуация имела место на III съезде народных депутатов СССР в марте 1990 года - во время выборов президента Советского союза. Тогда было потеряно 122 бюллетеня. На основании вышеизложенного материала мы можем утверждать, что доказательства о фальсификации итогов голосования на «съезде победителей» отсутствуют.
Результаты голосования на XVII съезде ВКП (б) полностью опровергают утверждения о том, что против И.В. Сталина было подано больше голосов, чем против остальных кандидатов в члены ЦК. Согласно официальным данным, три человека проголосовало против Сталина, четыре - против Кирова, по одному – против остальных пяти кандидатов. Никто из делегатов съезда не проголосовал против кандидатур Калинина и Кодацкого.
Таким образом, утверждения о соперничестве С.М. Кирова с И.В. Сталиным лишены основания.
На наш взгляд, не следует упускать из вида весьма существенное обстоятельство: С.М. Киров фактически всегда был «правой рукой» И.В. Сталина. Они крепко дружили со времен гражданской войны, когда Сергей Миронович отвечал за организацию хлебных поставок с Северного Кавказа в Царицын. Кроме того, Иосиф Виссарионович тяжело переживал гибель товарища. Владимир Карпов в своем исследовании «Генералиссимус» пишет, что после убийства Кирова Сталин «похудел, замкнулся, ходил мрачный, убитый горем». Так, вечером на даче в Кунцево, после долго молчания, он сказал, что «совсем... осиротел». О том же свидетельствуют дневниковые записи супруги брата первой жены И.В. Сталина Марии Анисимовны Сванидзе, датированные декабрьскими днями 1934 года. Описывая похороны С.М. Кирова, она отметила, что лицо Иосифа Виссарионовича было скорбным. По словам Марии Сванидзе, «картина раздирает душу, зная, как они были близки, и весь зал рыдает...».
Всё вышеизложенное полностью исключает возможность причастности И.В. Сталина к гибели С.М. Кирова.
Несостоятельность утверждений об «убийце-одиночке»
Мы допускаем, что некоторые могут задать следующий вопрос: «Предположим, И.В. Сталин не был организатором убийства С.М. Кирова. Но кто тогда был подлинным заказчиком этого преступления?». Л.В. Николаев, непосредственно застреливший руководителя Ленинградского обкома ВКП (б) и секретаря ЦК ВКП (б), представлял собой самостоятельную фигуру? Или он выполнял указания определённых лиц?
Выше мы отмечали, что в последние годы модным стало утверждать, что Николаев действовал в одиночку. В качестве подтверждения данной версии ряд исследователей ссылается на содержание его дневниковых записей (они были обнародованы 1 декабря 2009 года). Там Леонид Николаев пишет о своём стремлении отомстить Сергею Кирову за увольнение из Института истории партии, после чего он оказался безработным. Более того, Л.В. Николаев сравнивает себя с организатором убийства императора Александра II А.И. Желябовым.
Вполне возможно, что Л.В. Николаевым, совершившим террористический акт, двигали личные мотивы. Но это отнюдь не означает, что его не могли использовать другие лица. Особенно если у них совпадали цели. Известно, что в первые декабрьские дни 1934 года СССР погрузился в глубокий траур. Но всех ли охватывала скорбь в связи с убийством С.М. Кирова?
Что было зафиксировано в ранее упомянутом нами дневнике М.А. Сванидзе? Она писала, что 7 декабря 1934 года – на следующий день после похорон Сергея Кирова, «в особняке Наркоминдела Розенгольц (Нарком Внешторг.) устроил вечер, и наша знать отплясывала до утра в честь Моршандо (министр торговли Франции), так неудачно навестившего Союз в такие траурные дни». В этой связи Мария Сванидзе была в недоумении. Она поражалась, что организаторы соответствующего мероприятия «не сумели... прилично выдержать траур, а распоясались». Мария Анисимовна задавалась следующими вопросами: неужели организованное Розенгольцем торжественное собрание «сделано с согласия и благословения ПБ и ЦК?... Неужели мы, такая великая страна, так трагично потерявшая своего героя, не можем оплакивать его даже в присутствии своих гостей из Франции...». Весьма подозрительно то, что на следующий день во Французском посольстве состоялся ответный ужин, но без танцев. Иностранцы, по словам М.А. Сванидзе, «были более тактичны, чем наши министры».
Обратите внимание на то, что ограниченный круг лиц проявляет несказанную радость в то время, когда весь Советский народ, И.В. Сталин и другие государственные и партийные руководители были поражены горем. Невозможно объяснить это приёмом делегаций иностранных государств. Тем более, что последние, организуя своё мероприятие, провели его в сдержанном ключе, без веселия. На этом основании создаётся впечатление, что А.П. Розенгольц принадлежал к тем, кто был заинтересован в физическом устранении С.М. Кирова. Собственно говоря, дальнейшие события подтвердили это.
Напомним, что в марте 1938 года Аркадий Розенгольц был одним из фигурантов Третьего Московского судебного процесса. Он оказался на одной скамье подсудимых с Николаем Бухариным, Алексеем Рыковым, Генрихом Ягодой и с другими представителями право-троцкистского блока. Розенгольц, отвечая на вопросы Генерального прокурора СССР А.Я. Вышинского, заявил, что в 1937 году заговорщики получили от Троцкого письмо, «в котором ставился вопрос о необходимости максимального форсирования военного переворота Тухачевским». В этой связи было проведено совещание на квартире наркома внешней торговли СССР. Перед этим ими ставился вопрос «об организации террористических актов... в отношении руководителей партии и правительства». Одновременно активисты троцкистско-бухаринской группировки помышляли о «максимальном форсировании военного переворота»
Соответственно, А.П. Розенгольц со своими соратниками собрался под предлогом празднования приёма французского министра, чтобы отметить убийство одного из ключевых государственных и партийных деятелей. В.В. Карпов не без основания утверждает, что это было «настоящее торжество по случаю удачно осуществлённой террористической акции». Заговорщики «праздновали начало свержения «клики Сталина», потому что убийство Кирова было первым в целой серии запланированных терактов».
Но может быть, это абстрактные предположения? Ниже мы приведём доказательства, подтверждающие обоснованность соответствующего утверждения.
Террористические намерения троцкистских заговорщиков
Со времён хрущёвской «оттепели» возобладала точка зрения, согласно которой троцкисты и бухаринцы не были замешаны в преступлениях, инкриминируемым им во время Московских судебных процессов. Однако к настоящему времени выявлено множество достоверных сведений и документов, доказывающих противоположное. В 1930-ые годы бухаринцы и троцкисты действительно временно объединились. Они также обманным путём проникли на ключевые посты в партии, в правительстве, в Красной Армии и в НКВД, продолжали подпольную борьбу, принимая меры по ослаблению Советского государства, а также готовили план свержения Советской власти. При этом данные деятели пользовались поддержкой правящих кругов гитлеровской Германии и Японии. На наш взгляд, следует отметить, что помимо вышеперечисленных преступных мер борьбы с Советским правительством, они взяли на вооружение тактику индивидуального террора. Материалы судебного процесса над троцкистско-зиновьевским центром, прошедшего в августе 1936 года, прямо свидетельствуют об этом.
В октябре 1934 года Л.Д. Троцкий в своем письме своему бывшему телохранителю Э. Дрейцеру подчеркнул, что необходимо «убрать Сталина и Ворошилова». Данный деятель рассказал об этом в своих показаниях, данных им во время первого Московского судебного процесса. В свою очередь, во время встречи с Кононом Берман – Юриным, прошедшей в Копенгагене в ноябре 1932 года, Лев Троцкий конкретизировал способ достижения вышеупомянутой цели. В августе 1936 года Конон Берман – Юрин, отвечая на вопросы Генерального прокурора СССР А.Я. Вышинского, подчеркнул, что Л.Д. Троцкий выступал за физическое устранение Сталина, поскольку «другие методы борьбы сейчас не эффективны». Берман – Юрин показал, что он напомнил Троцкому о несовместимости индивидуального террора с марксизмом. По его словам, Лев Давидович заявил о том, что «нельзя к вопросам подходить догматически», поскольку «в Советском Союзе создалась такая ситуация, которую Маркс не мог предвидеть».
Троцкистские террористы действительно организовали серию покушений на И.В. Сталина, В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, они же убили С.М. Кирова. Решение о необходимости форсирования убийства Сергея Кирова было принято летом 1934 года на совещании Каменева, Зиновьева, Евдокимова, Сокольникова, Тер-Ваганяна, Рейнгольда и Бакаева, прошедшем на квартире первого. Осенью того же года Бакаев во время своей поездки в Ленинград (в целях проверки подготовки террористического акта против С.М. Кирова ленинградской троцкистской террористической ячейкой) встретился с Л.В. Николаевым и вел с ним разговор об убийстве.
Вопрос о правдоподобном характере показаний фигурантов Московских судебных процессов
Со времён «оттепели» было приложено немало усилий, направленных на то, чтобы породить в обществе недоверие к московским судебным процессам 1936 – 1938 гг. В этой связи предпринималась попытки сформировать мнение, что вышеизложенные показания подсудимых были добыты следователями ОГПУ - НКВД с помощью пыток и угроз. Однако в наши дни имеется немало сведений, опровергающих соответствующее утверждение.
Так, американский исследователь Гровер Ферр в своей книге «Убийство Кирова. Новое расследование» приводит протоколы допросов активистов ленинградского троцкистско-зиновьевского отделения на следствии. Важно подчеркнуть, что все эти документы долгое время были засекречены, допросы проводились практически с момента взятия под стражу Котолынова, Царькова, Румянцева, Мильды Драуле и других. Ознакомление с материалами следствия, помимо всего прочего, дает возможность выяснить характер допросов задержанных, ответить на вопрос, добровольно ли давали показания лидеры ленинградской троцкистско-зиновьевской группировки либо под давлением следователей. Все вышеперечисленные лица заявляли о функционировании подпольной заговорщической группировки в СССР в целом и в Ленинграде в частности. Они рассказали о координации их деятельности Каменевым и Зиновьевым, о подготовке убийства С.М. Кирова, И.В. Сталина и других руководителей СССР.
О наличии антисталинских настроений данной группировки заявил Н.А. Царьков во время своего допроса от 13 декабря 1934 года. По его словам, руководители троцкистско-зиновьевского подполья «говорили, что Сталин ведет партию и страну не по Ленинскому пути… Что руководство Сталина ставит под угрозу всякую возможность победы революции в мировом масштабе». Он также подчеркнул, что их «учили действовать… методами настоящего подполья – вплоть до хождения с беспартийными в пивные и посещения их на дому».
Показания жены убийцы Кирова Леонида Николаева Мильды Драуле от 11 декабря 1934 года свидетельствуют о том же. По её словам, «Николаев обвинял ЦК ВКП (б) в том, что он ведет милитаристскую политику, тратя огромные средства на оборону страны, на строительство военных заводов, и поднимает для этого искусственный шум о готовящемся на СССР нападении…».
Между тем, ряд троцкистов открыто критиковали действия И.В. Сталина даже во время допросов на следствии и на суде. Так, И.С. Горшенин на допросе от 25 декабря 1934 года высказал свое неудовлетворение политикой Сталина, который «не активизирует деятельность Коминтерна, переносит центр своего внимания на официальную наркоминдельскую дипломатию и, по существу, приносит в жертву идее построения социализма в одной стране интересы мировой пролетарской революции».
С аналогичным заявлением выступил Л.В. Николаев во время судебных слушаний, прошедших 18 декабря 1934 года. Он прямо критиковал правительственные мероприятия, направленные на подготовку к войне с мировым империализмом. Николаев заявил, что «опасности войны для Советского союза нет, между тем партия непрестанно указывает на огромную угрозу войны». Хотя это было прямым лукавством. Сегодня ни для кого не секрет, что ещё с конца 1920-х годов «ведущие мировые державы» готовили вооруженное нападение на нашу страну. Также известно о намерении троцкистско-бухаринской банды объединиться с интервентами во имя устранения Советского правительства. Один призыв Л.Д. Троцкого повторить «тактику Клемансо» (соединиться с иностранными захватчиками во имя свержения действующей власти), открыто озвученный им в 1927 году, говорит сам за себя.
Таким образом, наряду с частичным признанием своей преступной деятельности (организация покушений на высших партийных и государственных руководителей) обвиняемые прямо критиковали политику Советской власти. Может ли человек, подвергнутый физическому и психологическому давлению во время следствия, открыто выступать с антиправительственными речами?! Вопрос носит риторический характер, ответ на него очевиден.
Н.А. Царьков во время своего допроса отметил, что заговорщики рассматривали два способа возможного прихода к власти: как в момент нападения империалистических стран на СССР, так и до войны. Во втором случае речь шла о необходимости устранения И.В. Сталина. По словам подследственного, «на этой почве возникали и росли среди нас, молодых, самые крайние экстремистские настроения. Выстрел Николаева в Кирова является таким образом прямым и непосредственным актом существующих в организации настроений».
Казалось бы, зачем троцкистам понадобилось физическое устранение С.М. Кирова? Царьков подчеркнул, что антисталинские заговорщики к нему относились с «особой враждой», поскольку Сергей Миронович непосредственно «разбивал наших вождей в открытом бою перед широкими массами». По его словам, отношение троцкистов к Кирову «было примерно такое-же, как отношение меньшевиков к большевикам, когда последние в 1917 году вырывали массы из-под влияния меньшевиков».
Материалы очной ставки между Игнатием Юскиным и Леонидом Николаевым, прошедшей 19 декабря 1934 года, подтверждают достоверность показаний Царькова. Так, Юскин, отвечая на вопрос следователя о том, предлагал ли он Николаеву организовать покушение на Сталина, заявил, что сообщил ему, что «убить Кирова было необходимо, чтобы убить Сталина». В свою очередь, Николаев подтвердил показания Юскина, добавив, что он во время беседы говорил «о поездке в Москву с целью подготовки теракта в отношении Сталина».
Представленные ранее засекреченные материалы следствия (протоколы допросов, очных ставок) прямо показывают, что никакого давления на арестованных контрреволюционных заговорщиков с целью получения от них нужных власти показаний не было. Никто не отрицает, что пытки по отношению к подследственным зачастую применялись в период, когда Н.И. Ежов стоял во главе НКВД. Конкретные свидетельства этого имеются. В то же время, как справедливо пишет Гровер Ферр, если «подсудимый подвергался пыткам, не значит, что подсудимый был невиновен».
В данном случае речь идет о вполне конкретных лицах – об активистах троцкистско-бухаринского подполья. Ни один исследователь не приводит конкретных фактов оказания давления во время допросов на взятых под стражу лидеров правотроцкистского блока. Более того, за последние годы выявлено немало сведений, подтверждающих диаметрально противоположное - о том, что заговорщики давали свои показания после того, как им представили массу свидетельств, доказывающих их вину. Прежде всего, речь идет о Николае Бухарине, о Христиане Раковском, о Михаиле Тухачевском, о Генрихе Ягоде и т.д. Часть предъявленных им обвинений они признавали, а часть отвергали – как на следствии, так и на суде. Кроме того, 3 февраля 1935 года руководитель уже завершенного расследования убийства Кирова Я.С. Агранов заявил, что не удалось доказать, «что «московский центр» знал о подготовке к террористическому покушению на товарища Кирова». Это является дополнительным подтверждением того, что никаких пыток в отношении лидеров троцкистско-зиновьевского террористического центра не применялось. В противном случае арестованные признались бы абсолютно во всех преступлениях. На основании вышеизложенного мы можем утверждать, что приведенные выше материалы допросов Н.А. Царькова, Мильды Драуле, а также очных ставок заслуживают доверия.
Вполне понятно, что не все могут сразу поверить в достоверность вышеперечисленных материалов. Однако в нашем распоряжении имеется ряд документов, фактически разоблачающих подрывную деятельность заговорщиков. Так, Л.Д. Троцкий в своей статье «Сталинская бюрократия и убийство Кирова» писал, что убийца С.М. Кирова был «новым фактом, который должен быть рассмотрен с величайшей симптоматической важностью». Он фактически оправдывал террористическую деятельность своих сторонников в СССР. По словам Троцкого, «террористический акт, подготовленный заранее и выполненный по поручению определенной организации, является непостижимым, если не существует политической атмосферы, благоприятной для него. Враждебность к лидерам власти должна быть широко распространена и должна принимать самые яркие формы террористических групп, чтобы выкристаллизоваться в рядах партийной молодежи...». Он подчеркнул, что «если... недовольство распространяется в народных массах... которые в целом изолировали бюрократию; если молодежь сама чувствует, что ее отталкивают, угнетают и лишают шанса на независимое развитие, создается атмосфера террористических группировок». Таким образом, апологетика терроризма налицо. Следовательно, Лев Троцкий в косвенной форме дал понять, что он поддерживает противозаконные способы борьбы с Советской властью, вплоть до организации покушений на высокопоставленных государственных руководителей.
Роль ОГПУ в убийстве С.М. Кирова
На протяжении последних десятилетий было множество попыток доказать мнимую причастность И.В. Сталина к произошедшему трагическому событию. Так, Никита Хрущёв в своем выступлении на XX съезде КПСС, намекая на причастность Иосифа Сталина к убийству Сергея Кирова, привел следующие доказательства: «Есть основания думать, что убийце Кирова – Николаеву кто-то помогал из людей, обязанных охранять Кирова. За полтора месяца до убийства Николаев был арестован за подозрительное поведение, но был выпущен и даже не обыскан». Он отметил, что «после убийства Кирова руководящие работники Ленинградского НКВД были сняты с работы и подвергнуты очень мягким наказаниям, но в 1937 году были расстреляны». Хрущев полагал, что «их расстреляли затем, чтобы замести следы организаторов убийства Кирова». Нередко можно услышать такие рассуждения: если органы государственной безопасности знали о подготовке террористического акта, но не предотвратили его, даже помогали Л.В. Николаеву, то И.В. Сталин точно был заказчиком убийства, поскольку государственный аппарат в целом и НКВД в частности подчинялись ему.
Данные умозаключения - типичное скольжение по поверхности. Следует принимать к сведению, что Лубянкой в 1934 году руководил Генрих Ягода, который являлся участником правотроцкистского блока. Более того, как мы отмечали выше, он был одним из фигурантов третьего московского процесса. То, что Г.Г. Ягода действительно был связан с заговорщиками, пишет в своих мемуарах «Товарищ Х» полковник Г.А. Токаев, занимавший в 1937 – 1948 гг. должность партийного секретаря Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского (он, по его собственному признанию, состоял в подпольной заговорщической организации, действовавшей в рядах Красной Армии). Токаев подчёркивал, что его подпольная группировка контактировала с антисталинскими кадрами в руководстве партии и государства, в частности с Ягодой. Они рассматривали его не как «слугу, а врага режима». По словам Г.А. Токаева, Г.Г. Ягода защитил многих деятелей контрреволюционной организации. Но после того, как Ягода «был удален из НКВД», троцкистско-бухаринские силы «потеряли сильную связь… с разведывательной службой».
На основании вышеперечисленного мы можем сослаться на протоколы досудебных допросов Г.Г. Ягоды (они опубликованы в книге «Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности. Сборник документов», изданной в 1997 году). Во время допросов он опровергал часть обвинений. Например, Ягода не признал, что отдавал распоряжение убить Кирова. Из его уст прозвучали слова, что лично он не занимался шпионской деятельностью. Это к вопросу о том, добровольно ли Ягода давал показания либо под физическим и психологическим давлением со стороны следователей.
Вместе с тем, бывший глава ОГПУ признал свое участие в заговорщической деятельности, также заявил, что приказывал не препятствовать убийству С.М. Кирова. Протоколы допросов на следствии, датированные 26 апреля и 19 мая 1937 года, являются подтверждением данного факта. Генрих Ягода, отвечая на вопрос следователя, подчеркнул, что он вызвал ленинградского чекиста Запорожца и предложил не препятствовать покушению на Сергея Кирова. Проинформировав о подготовке убийства С.М. Кирова, «предложил ему, в случае, если прорвутся где-нибудь в агентурных материалах данные о подготовке теракта, не давать ходу этим материалам и сообщать мне».
Г.Г. Ягода сказал следователю, что после ареста Л. Николаева ленинградскими сотрудниками органов госбезопасности, Запорожец отдал распоряжении освободить задержанного. Бывший руководитель ОГПУ подчеркнул, что после убийства С.М. Кирова им не был привлечен к ответственности «участник заговора Запорожец». Ягода отметил, что он «вызвал к себе Прокофьева и Молчанова и предложил им лично руководить следствием». Он поставил перед ними следующую задачу: «чтобы в материалах не было ничего компрометирующего центральный аппарат НКВД и его работников (в первую очередь меня самого)». Вполне понятно, что речь идет о том, чтобы не были вскрыты факты участия Генриха Ягоды в заговорщической деятельности.
Таким образом, Г.Г. Ягода, будучи главой органов государственной безопасности, прикрывал деятельность троцкистско-бухаринских сил. В частности, он оказал им содействие в убийстве С.М. Кирова. Недаром Генрих Ягода приказал не препятствовать подготовке покушения на Сергея Мироновича, отдал распоряжение освободить Леонида Николаева, не решился арестовать руководителей Ленинградского НКВД – с целью недопущения утечки информации о правотроцкистском блоке в целом и о его деятельности в частности.
Сами раскрыли все карты
В нашем распоряжении имеются воспоминания, работы самих троцкистско-бухаринских контрреволюционеров, а также лиц, тесно контактировавших с ними. Данные материалы полностью подтверждают справедливость обвинений в подготовке свержения И.В. Сталина, в организации террористических актов против руководителей Советского государства и партии, предъявленных им в 1936 – 1938 гг.. Например, о тактическом союзе троцкистов и бухаринцев, об их намерении использовать тактику индивидуального террора против Иосифа Сталина и его соратников писал швейцарский коммунист, член исполкома Коминтерна Жюль Эмбер – Дро в своих мемуарах в 1971 году, вспоминая свою последнюю встречу с Николаем Бухариным. Статья бывшего бухаринского соратника Валентина Астрова, опубликованная в газете «Известия» от 27 февраля 1993 года, подтверждает вышеупомянутый факт. В ней автор прямо писал, что летом 1931 года Бухарин «в прямой форме заявил о необходимости убить СТАЛИНА», также ставил вопрос о целесообразности объединения с троцкистами «против сталинского руководства» с целью изменения «ленинской линии партии».
Об использовании индивидуального террора не только против И.В. Сталина, но и против его соратников писал в своих мемуарах упоминавшийся нами ранее полковник Г.А. Токаев. По его словам, ещё до 1934 года их группировка «планировала убить Кирова и Калинина, председателя Верховного совета СССР». Токаев пишет, что данный план не удалось реализовать заговорщической ячейки, к которой он принадлежал. Тем не менее, Токаев отметил, что «Кирова убила другая группа, с которой мы были в контакте».
Как видим, сами заговорщики в своих мемуарах признали, что они и их коллеги убили С.М. Кирова. Приведенный отрывок из воспоминаний Г.А. Токаева дает прямой ответ на вопрос об организаторе террористического акта, разбивает напрочь любые сомнения. Данный факт изложен в воспоминаниях человека, принимавшего непосредственное участие в контрреволюционной деятельности троцкистско-бухаринских сил. Г.А. Токаев написал свои мемуары, оказавшись в послевоенный период в эмиграции. Никак невозможно утверждать, что он в это время, фиксируя в своих воспоминаниях данную страницу своей биографии, подвергался избиениям либо шантажу. Ведь автор изложил всю правду, находясь не на допросе у следователей, а в свободной обстановке. Именно поэтому его признания заслуживают серьёзного внимания.
Провокация контрреволюционеров
Приведенные нами факты полностью опровергают утверждение о причастности И.В. Сталина к убийству С.М. Кирова. Они также доказывают несостоятельность гипотезы об использовании данного теракта в качестве предлога для организации расправы над представителями «оппозиционного» течения. Все это позволяет сделать вывод, что представления об Иосифе Сталине как о «жестоком диктаторе», стремящемся «прибрать к рукам всю полноту власти», «устранить самых талантливых и «критично мыслящих» людей в его окружении», не имеют под собой оснований. Сегодня очевидно, что троцкистские заговорщики, убившие Сергея Кирова, не просто стремились физически устранить одного из сталинских сподвижников. Совершив данное преступление, они и их идейные исторические наследники переложили всю свою ответственность за данное деяние на Советскую власть. Словом, речь идет о прямой провокации – сами осуществили террористический акт, но на весь мир раструбили легенду о том, что его якобы инициировал Иосиф Сталин. Данный миф активно использовался (и используется в настоящее время) в целях дискредитации Советского периода нашей истории.
В целом, международный империализм и проводники его интересов во многих странах мира (в том числе и в России) регулярно использовали и используют аналогичную тактику провокаций в целях дискредитации (а в перспективе и для обоснования разгрома) всех тех, кто не намерен подчиняться их установкам. Истории известен целый ряд прецедентов. Поджог нацистами Рейхстага в 1933 году и обвинение в диверсии коммунистов; организация американскими спецслужбами терактов в США 11 сентября 2001 года и обвинение мусульман (с последующей интервенцией в Афганистан и Ирак); взращивание американским империализмом исламских боевиков в Сирии, поддержка их экстремистской деятельности и обвинения Башара Асада в «тирании»; антиконституционный роспуск Верховного совета РФ осенью 1993 года, организация блокады его резиденции, попытка осуществления террора в отношении защитников парламента и обвинение их в развязывании конфликта; атака украинскими «евроинтеграторами» самолёта «Боинг 777» в Донецкой народной республике в 2014 году и голословное обвинение российской стороны, - всё это доказывает гнилую сущность «глобализма» и его ставленников. Ровно то же самое относится и к трагическому событию, произошедшего 1 декабря 1934 года.
Важно осознать несостоятельность постулатов т.н. «демократической» пропаганды. Прежде всего, необходимо противостоять попыткам фальсификации истории, направленных на оправдание подрывной деятельности агентов международного капитала. Также следует прекратить дискредитацию деятелей, стремящихся развивать нашу страну на независимой основе, в интересах всего народа. Одной из таких попыток является ложная интерпретация событий, происходящих в Сталинский период, в частности, обстоятельств, связанных с убийством С.М. Кирова.
Михаил Чистый